Недельная глава «Шлах». Стенограмма беседы.
Мы сегодня будем разбирать недельную главу ШЛАХ. Эта недельная глава посвящена одному из ключевых событий в еврейской истории: разведчики в стране Израиля, их возвращение, их рассказ о стране Израиля и то, как это повлияло на всю еврейскую историю. Как раз об этом мы с вами будем мало говорить сегодня, а попробуем поговорить о молитве и ее значении в нашей жизни в свете недельной главы и ее толкование в традиции и, соответственно, в свете других источников.
Итак, наша недельная глава, начиная с 13 главы книги Чисел. Мы читаем, что Моше получает указание от Всевышнего отправить разведчиков в страну Израиля, чтобы они исследовали эту землю, от каждого колена по одному представителю, то есть двенадцать человек. Для чего нужно от каждого колена по одному представителю, для чего вообще вся эта история затевается? Всевышний говорит Моше: «Шлах-леха» – отправь себе, значит это для чего-то нужно для народа Израиля. Понятно, что есть вера, что Всевышний даст хорошую, добрую землю Израилю и, собственно, что за Ним проверять? Цель отправки разведчиков, как говорят комментаторы, подготовить инструкторов, тренеров, которые будут направлять народ Израиля в стране Израиля, которые помогут ему в стране Израиля расселиться. Но что-то пошло не так – мы читаем: «И сказал Моше разведчикам», — несколько раз в Писании Моше говорит что-то, что ему Всевышний не сказал, каждый раз с какими-то особыми целями. В данном случае ставит народ перед испытанием, как он сам воспримет землю Израиля, можно сказать в отрыве от веры во Всевышнего и разведчики, соответственно, пошли в страну Израиля.
Мы читаем в 13 главе книги Чисел или книги Бемидбар, что они пошли в страну Израиля и дошли до Хеврона, где жили четыре великана, но если мы будем читать еврейский текст, то увидим интересную особенность: «И пошли они в южную страну, и дошел до Хеврона», — «дошел» в единственном числе. Комментаторы рассказывают, что речь здесь идет о человеке по имени Калев бен Йефуне. Да, действительно, людям давали в те времена странные имена, поэтому Калев означает собака. Итак, Калев бен Йефуне дошел, согласно комментаторам, до Хеврона, пошел в Хеврон, чтобы там помолиться на могиле праотцов. В Хевроне, как мы помним, похоронены Авраам и Сара, Ицхак и Ривка, Яаков и Лея и Калев пошел туда помолиться, как говорит мидраш, на могиле отцов. Но едва ли Калев верил в силу поклонения на могиле праведников, едва ли авторы этих комментариев в это верили. О чем идет речь? Калев пошел в Хеврон, поднялся на уровень Хеврона, поднялся на уровень присоединения страны к Богу, поднялся на уровень понимания предназначения страны Израиля, на уровень отцов, на уровень Авраама, Ицхака, Яакова, Сары, поднялся на тот уровень любви, на котором они любили, чтобы осознать, что страна Израиля действительно предназначена Всевышним. И молитва его в Хевроне из душевного, духовного Хеврона, можно сказать, была о том, чтобы выстоять против разведчиков, против общего мнения, против большинства, потому что когда разведчики вернулись – из двенадцати человек только два стояли в вере в то, что нужно идти в землю и завоевывать, что она того стоит. Это был Калев бен Йефуне и Иегошуа бин Нун (Иисус Навин) и эти два человека выстояли против большинства, единственные, которые говорили против всех. Мидраш говорит, что эти силы – стоять против всех, Калев черпал в молитве и, соответственно, удостоился того, что он не вошел в число умерших в земле, он вошел в землю, вошел в страну Израиля, унаследовал страну Израиля, и дети его унаследовали страну Израиля, и получил большое благословение через молитву. Это то, что хочет подчеркнуть мидраш — молитва дает силы.
Мы сейчас «перескочим» в другое пространство, в другой вопрос тоже связанный, конечно, с завоеванием страны Израиля, мы поговорим о городах-убежищах. Человек, который совершил какое-то преступление нечаянно, нечаянно убил другого человека, нужно отметить — не по халатности, не по разгильдяйству, а именно нечаянно – соскочило топорище с топора, упала черепица с крыши, ветром что-то сдуло, что-то случилось. И человек стал виновен в чужой смерти не по своей воле и не по своей халатности, и не по разгильдяйству. Он сбегает от мести другого человека, сбегает от кровной мести в города-убежища – это города, левитские города и отдельные города-убежища и находится там до смерти первосвященника. С работой в этих городах трудно, человек изгоняется из семьи, в общем-то, он остается без семьи. Нет Skype и нет Facebook Messenger, чтобы поговорить, невозможно даже связаться по сотовому телефону с семьей. Человек находится в абсолютном отрыве от всего, в сложном состоянии с пропитанием и естественно для этого человека молиться о смерти первосвященника, потому что со смертью первосвященника человек выходит из города-убежища. И это, как бы, его время амнистии, если человек знает, что при какой-то ситуации его амнистируют, разумеется, он будет молиться, чтобы эту ситуацию приблизить.
Возникает вопрос, мы его кратко в скобочках обсудим, почему вообще смерть первосвященника как-то влияет на освобождение людей? Есть человек, который убил нечаянно кого-то, а в это время первосвященник был молодой, двадцатилетний, красивый, здоровый и ему еще жить, да жить и такой человек будет в изгнании пятьдесят лет, а может и семьдесят лет, дай Бог здоровья первосвященнику. Другой человек убил, точно так же сбежал в город-убежище, а первосвященник умер через неделю и человек всего неделю пожил в изгнании. Комментаторы говорят на это, что действительно есть разные сроки наказания вроде бы за одно и то же преступление – это, казалось бы, несправедливо, но мы знаем, что ничего в нашем мире не происходит случайно. Если человек нечаянно убил какого-то другого человека, тот другой заслуживал этой смерти и сам человек заслуживал в силу каких-то обстоятельств, оказаться убийцей, он ссылается не за само убийство, убийство – это повод его сослать, а причины этой ссылки, они другие совершенно другие, поэтому получается, что люди оказываются сосланными на разные сроки.
А почему это вообще связано со смертью первосвященника, а не с солнечными затмениями, с извержениями вулкана на Гавайях или еще каким-то событием? Как это вообще связано с первосвященником? Во-первых, какие комментарии на это даются: города-убежища связаны с левитскими городами, они связаны с тем, что в них живут левиты, которые обучают Закону, любой левитский город – он тоже город-убежище. Задача левитов – нести в народ учение и каждый первосвященник дает какой-то новый план, новый взгляд, новый, можно сказать, Закон, новые принципы и толкования Закона, в Талмуде мы встречаем, что эпохи связанны с эпохами первосвященников. И таким образом «с переменою священства», — как говорит ‘Послание к евреям’, — «должно быть перемене и Закона» — новое учение со смертью первосвященника обновляющее священство и сам человек может начать новую жизнь, это как новый курс, новое учебное заведение, новая возможность, на которую человек поднимается.
Другой вариант понимания взаимосвязи между смертью первосвященника и освобождением заключенного – это то, что когда народ скорбит о первосвященнике, семья мстителя тоже скорбит и на фоне этой скорби забывается скорбь о собственном родственнике, который убит. Как можно мстить за что-то личное, когда всенародно ценимый первосвященник уходит.
Есть еще, конечно же, известная позиция раби Йосефа Альбо – это один из столпов вероучительной части иудаизма, который говорит, что смерть праведника, смерть первосвященника искупает и поэтому с переменой священства начинается новый отсчет грехов. Это тоже очень интересно в контексте уже процитированного здесь «Послания к евреям» о том, что со смертью первосвященника, сменой священника, есть перемена и Закона.
Раби Абарбанель, тоже очень известный еврейский комментатор, который жил в Испании и принадлежал к испанской элите, говорил так: «Смерть священника наводит на мысль, что каждый человек смертен, каждый человек рано или поздно умрет, даже такой святой человек, как первосвященник» — это снова затмевает мысль о смерти близкого человека и утихомиривает, успокаивает желающего мстить.
Интересную мысль предлагает раби Йосеф Каро, очень известный еврейский мудрец, автор главной законодательной книги Израиля, главной законодательной книги раввинистического иудаизма «Шульхан Арух», Йосеф Каро говорит: «Коэн-первосвященник – он антитеза убийцы, через коэна, через первосвященника приходит к народу жизнь. Все изобилие, все, что человек получает, происходит через коэнское стояние перед Всевышним». Коэн – он дважды посланник, если мы вспомним об этом, говорит «Послание к евреям» в 3 главе: «Давайте примем Посланника». Что значит посланника? С одной стороны, коэн – он посланник народа перед Всевышним, с другой стороны – он посланник Всевышнего перед народом. Встреча, слияние народа и Бога происходит через священника, когда этот священник меняется, то соответственно меняется и канал связи. Опять-таки, смена священника и смена Закона, но раби Йосеф Каро говорит о другом: «Коэн тянет канат в другую сторону. Если убийца, даже по неосторожности, он все-таки привносит смерть в жизнь, то именно коэн ограничивает его движение, ограничивает его влияние – образ его действий именно сдерживающий». Здесь, опять-таки, можно провести параллели к сдерживанию антихриста – антихрист раскроется, когда исчезнет Сдерживающий и об этом тоже можно долго размышлять, но мы сейчас не об этом.
Вернемся к началу нашего разговора. Итак, нечаянно убивший человека, прячется от мстителя в городе-убежище до тех пор, пока не умрет первосвященник. Конечно же, он молится Всевышнему и говорит: «Господи, подсократи-ка Ты дни этого первосвященника, потому что я уже устал здесь сидеть. Мне хочется обнять папу, маму, если папа, мама есть, хочется обнять сына, дочку, жену, хочется быть с родными, хочется лечь на родную кровать и проснуться рядом со своей зубной щеткой». Что происходит, как это пытаются остановить? По традиции мать первосвященника содержит жителей города, то есть мать первосвященника, если представить себе это визуально, каждый четверг вечером или в пятницу утром берет с собой кастрюлю борща или огромную лазанью, или чолнт, или плов, или что бы то ни было и везет это в город-убежище, готовит на всех. То есть, два верблюда груженных дошираком, еще один верблюд с кока-колой и пятьдесят верблюдов с пельменями – все это прибывает за счет матери священника в город-убежище. Так говорит традиция, так говорит мидраш. Соответственно возникает вопрос: ну хорошо, поел человек, съел он котлету, съел он бутерброд с тунцом, клаб-сэндвич с курицей и запил это кока-колой или чаем «Золотые брови». Неужели мы будем думать, что тот факт, что он поел, как-то повлияет на его желание молиться? Он также и будет продолжать, тем более с новыми силами, поест – это ему придаст силы, будет молиться, чтобы первосвященник умер. Зачем матери нужно всем этим заморачиваться? И ответ простой – молитва сытого человека отличается от молитвы голодного человека. Человек говорит: «Я хочу жить, зарабатывать сам себе на хлеб, содержать самого себя, как-то жить в обществе. Выпусти меня отсюда, Всевышний! А если и не выпустишь, то и ладно, у меня, слава Богу, сегодня есть бутерброд с фуа-гра, мисочка с икоркой и салатик оливье тоже отложен, поэтому уже не так страшно». То есть молитва человека сытого, молитва человека имеющего пропитание – это всегда молитва человека с планом «Б», когда есть вторая возможность.
У меня есть хорошие друзья, большая верующая семья, дети которых учатся в одной из лучших школ Израиля, учились, скажем так, сейчас они уже давно там не учатся. И школа получила возможность отправить в Массачусетский Технологический Институт, опять же в очень хорошую американскую школу, отправить трех человек. Была одна девушка — очень домашняя, очень скромная, очень утонченная девушка, которая действительно была достойна поехать, она была гений в математике, усидчивый человек, во всех отношениях человек достойный. Она подала заявление на конкурс и после нескольких собеседований или я не знаю точно, как система работает, и эта девочка, уже взрослая девушка лет семнадцати, пришла домой вся в слезах, заплаканная и говорит: «Я не получила ни одно из трех мест, ни одной из возможностей попасть туда» и видно, что это справедливо собственно. Ну да, девушка достойная, девушка хорошая, девушка замечательная, но видимо реально оказались какие-то более достойные люди, но для девушки это был необычайный надлом. Девочка надломилась, мама почти совсем сломалась, и дома было буквально несчастье – девятого ава они так не скорбят, как они скорбели по поводу этого неполученного места. С тем и пошли спать, дочка, можно сказать, в слезах и уснула, а утром – что делать, собрала опять портфель и пошла в школу. А мама встала еще до пробуждения девочки и взялась за молитву. Она рассказала Всевышнему все про эту девушку, рассказала про то, насколько эта девушка тяжело это переносит и что вообще может не перенести, насколько эта девушка достойна и насколько она скорбит, и какая это будет хорошая девушка, как она будет хорошо служить Всевышнему, особенно с образованием Массачусетского Технологического Института. И помолившись, проводив дочку, мама пошла на свою работу, мама врач-психиатр и вот она проработала свой день, в обед она возвращается домой, приезжает домой, не успела зайти домой, как ей звонит девочка и говорит: «Мама, ситуация изменилась! Не только я теперь попаду в MIT, я еще и получила грант на обучение, так что нам не придется ни цента платить за обучение, я смогу полноценно учиться в этом институте» — всего за несколько часов.
Отчего мы видим, что иногда молитва чудесным образом принимается? Это происходит тогда, когда у нашей молитвы нет плана «Б». Я скажу: «Господь, дай мне, пожалуйста, денег на пропитание, я хочу кушать и надо бы что-то найти покушать, но если Ты не дашь, то мне придется опять идти в благотворительную столовую. Господи, пошли мне, пожалуйста, немного денег, мои дети должны учиться, а не то мне придется в банк идти за деньгами», когда возникает план «Б», когда возникает вторая опция, есть второй вариант – ну не даст Бог и не даст, я как-то проживу, в этот момент наша молитва гораздо тяжелее поднимается. Когда возникает ситуация, что вот не поможет ни директор школы, ни директор фонда, ни ректор Массачусетского Института, только Всевышний может помочь – возникает вопрос: «Ты хочешь, чтобы Я тебе помог? Ты понимаешь, что только Я могу тебе помочь? На, получи, бери, наслаждайся» — это тайна молитвы, когда у молитвы нет второго плана.
Мы говорили о том, что разведчики вернулись и о том, что со всем этим произошло, и почему это произошло. Разведчики вернулись и стали рассказывать страшные истории в жанре еще не родившегося Хичкока о стране Израиля. О том, что страна Израиля – это страна, поедающая людей, о том, что мы там были, как кузнечики в их глазах, а там живут такие великаны и у них крутое оружие, и все международное сообщество за них, и даже Аргентина к нам не приедет, если мы будем там жить. Вот с этими мыслями разведчики вернулись, кроме двух человек, о которых мы говорим, которые действительно выстояли и выстояли, как говорит мидраш, благодаря молитве.
Оставим в стороне разговор с Моше, который стоит отдельного урока и отдельного разговора. Всевышний постановляет, что в течение сорока лет все люди в возрасте от двадцати до шестидесяти лет умрут и не войдут в Святую Землю, все они лягут в пустыне. Сорок лет, шестьсот тысяч человек – это пятнадцать тысяч каждый год. Есть мидраш, мы снова говорим о мидраше, и снова будем говорить об образном понимании мидраша. Мидраш говорит – каждый год девятого ава (Почему девятого ава? Потому что по традиции разведчики вернулись девятого ава), то есть каждый год в годовщину этих событий весь народ Израиля, все перечисленные кандидаты на смерть, которым было на тот момент от двадцати до шестидесяти, каждый рыл себе могилу и ложился в могилу, а утром – кто вставал, тот вставал, а каждый год пятнадцать тысяч не досчитывались. Нужно ли понимать этот мидраш буквально? Нет, не обязательно понимать этот мидраш буквально. Речь идет о том, что человек каждый год в годовщину засыпал и думал: «Умру я или нет?», можно сказать, что каждый раз вечером он прощался со своей семьей, прощался со своими детьми, со своими родителями, потому что он не знал – встанет ли он или нет, и уходил спать, как будто ложился в могилу, вернется душа – не вернется, неизвестно. И каждый год пятнадцать тысяч человек недоставало, то есть люди жили с постоянным памятованием о смерти, с постоянным пониманием, что может быть, я умру – это не значит, что они буквально ложились в могилы, рыли могилы и так далее, мидраш просто красиво, гротескно все рисует. Но, так или иначе, человек каждый раз, раз в год, готовился буквально к тому, что вот сейчас в эту ночь он умрет. И так было сколько лет? Сорок. И действительно есть такая традиция, что так в течение сорока лет и происходило. Есть другой мидраш, который говорит о том, что это происходило тридцать девять лет. В сороковой год те люди, которые легли в могилу, они уже понимали – у нас нет шансов, это последние пятнадцать тысяч человек, тут уже не думаешь – ты или кто-то другой, здесь ясно, что ты, никто другой. И вот эти люди легли в свои «могилы», а на утро проснулись и они решили – что-то странное, Всевышний клялся и говорил: «Жив Я, вот так будет!», — и не сработало. Попробовали сказать: «Что-то мы тут с календарем напутали, потому что в астрономии мы слабы. Может сегодня восьмое, а не девятое», и так легли на следующий день, и на следующий, и так далее до, пятнадцатого ава, как говорит традиция. Почему до пятнадцатого числа месяца? Потому что увидели полную луну и поняли – если полная луна на небе, значит сейчас точно не девятое, как не крути, значит — Господь помиловал. А почему, почему Господь помиловал? Потому что возникла ситуация, когда нет других вариантов. Человек прощался с детьми, с женой каждый раз говорил: «Господи, позаботься о них, дай им пропитание. Позаботься, чтобы дети выросли в вере, чтобы они получили образование. Но может так статься, что я сам о них позабочусь, может быть, еще поживем». А здесь возникает ситуация, когда точно знаешь, что нет – уже не поживем, и тогда молитва звучит совсем по-другому, когда понимаем, что других вариантов нет. Бог помиловал этих последних пятнадцать тысяч согласно традиции, потому что взмолились они уже такой молитвой, что дальше невозможно.
Говориться, что после разрушения Храма все ворота закрываются, кроме ворот слез. Никогда, никогда не закрываются ворота для слез, если человек молится реально, с плачем, со слезами, то ворота открыты, и молитва эта поднимается легко, нет, конечно, это не значит, что она обязательно исполняется. Что еще нужно знать? Когда мы сказали о слезах, сразу можно отметить преимущество, большое преимущество, которое имеют сестры в молитвах. Мы, мужчины – люди мысли, люди разума, люди логики, по природе своей мужчина всегда ищет этот план «Б», у него всегда есть еще какие-то варианты и так далее, он еще и стесняется признаться в своей слабости, стесняется сказать: «Только Ты!», у мужчины всегда – «мы с Тобой сделаем», очень редко происходит на уровне «только Ты». Женщина очень легко поднимается на этот уровень, очень легко, она человек эмоциональный, чувственный и ее молитва слышна больше.
Есть еще несколько вещей, которые стоит сказать о молитве. Существует такая история, что когда-то давным-давно и не стоит воспринимать ее, как историческую, потому что слышал я эту историю в разных изложениях, в том числе о французском короле, который посещал Горбачева. Когда приводится та или иная байка, та или иная историческая традиция, анекдот, они не имеют под собой обязательного исторического обоснования — суть в притче. Точно так же, как в анекдоте Штирлиц может спокойно общаться с Карлсоном, хотя оба они вымышленные персонажи. Итак, вот вам история. Некий французский правитель приехал к правителю московскому, ну пусть будет король Франции, который приехал к Горбачеву, для яркости ситуации. А у Михаила Сергеевича подали за столом, шеф-повар его приготовил особые колбаски, наполненные мясом и рисом, очень вкусные колбаски – животная кишка, наполненная мясом, рисом и поел это французский король. На идише это называется «кишке», в туристической кухне это называется «узбана», в узбекской кухне это называется «хасип», по-русски можно просто сказать колбаски. Поел король это замечательное блюда и сказал своему шеф-повару: «Значит так, ты идешь сейчас на кухню и берешь у русского повара за любые евро, хоть за бутылку лучшего коньяка, но получи рецепт этих замечательных колбасок. Хочу я их кушать в своем городе Париже на балконе Елисейского или Версальского дворца, глядя на Эйфелеву башню». Что делать – пошел французский повар, договорился с шефом, получил и тщательно записал рецепт. Приехал он значит в свой Париж, прошло какое-то время, откушавши уже и лукового супа, и мяса по-бургундски, вспомнил король про тот рецепт и сказал повару: «Значится, готовь мне узбана или хасип, как его не назови, но готовь». Сказано – сделано, повар пошел на рынок, купил кишки и сделал слово в слово, все сделал, как сказал русский повар, подал их на стол королю. Слуги разбежались от вони — невозможно не только взять в рот, но поднести ко рту, тарелку хочется швырнуть. Позвал французский король своего шеф-повара и говорит ему: «Ты что это сделал, гадина? Это же есть невозможно! Неужели русский повар дал тебе такой рецепт?», он отвечает: «Да, действительно, вот я сделал все слово в слово, как русский повар мне говорил. Не получается!». Король: «Смотри, попробуй сам! Ты что, туда крысиного яда напихал? Что такое, почему невозможно это кушать?». В общем, сказал король свою любимую формулу: «Или через четыре-пять дней я кушаю эти колбаски или, мой меч – твоя голова с плеч». У нас Франция хоть и демократическая, но притча не историческая. Делать нечего значит — садится повар в самолет и летит до Михаила Сергеевича Горбачева, и пошел к его повару и говорит: «Что ты меня подставил? Никакой профессиональной солидарности нет!», стал русский повар его допрашивать и выспрашивать так и сяк, вроде бы все правильно, а потом осенило русского повара, и он спросил: «Ты, нерусь, кишки перед тем, как наполнять, промывал?», посмотрел на него француз и сказал: «Не, не промывал. А разве ты мне сказал промывать? Нигде же не написано, что надо промывать». Опростоволосился, значит, французский повар, потому что кишки надо промывать и это само собой разумеется.
К чему притча сея длинная? Часто мы приходим в молитве перед Всевышним и молимся, и простираемся в молитвах, и плачем, и скорбим, от всего сердца плачем и скорбим. Но что происходит с нашими устами, если за минуту до этого мы говорили какое-то злоречие, мы наполняли свои уста непонятно чем? Мир делится на четыре уровня, на четыре природы. Неподвижная природа – это называется на иврите «домэм» или «молчаливая» — это камни, песок, глина – все это «домэм». Выше на уровень идет мир «цомэах» растений, еще выше «хай» — животные, живой и «мидабэр» — это человек. Когда ломается что-то из мира «домэм», из неживой природы, как сказано у пророка — это «падаль глины», когда вянет цветок – на иврите «линболь» от того же корня – «становиться падалью», падаль растений. Когда соответственно умирает своей смертью животное – это называется «невела» или падаль, когда человек загрязняет свой рот, загрязняет свои уста – это называется «менабэль эт ѓапэ» или делает падалью свои уста. Мы становимся мертвыми, наши уста становятся мертвыми, когда мы их загрязняем, засоряем и поэтому наша молитва не может быть принята, если мы пришли молиться, скажем так, с немытым ртом. Где написано? Это не должно быть написано, это должно быть само по себе понятно, но и написано, собственно, потому что Исаия говорит: «Я живу среди народа с устами нечистыми». Есть, где написано, но это должно само собой пониматься.
Иногда наша молитва не принимается, потому что мы едим падаль — едим других людей. Как говорит про себя Давид: «Я червь, а не человек. Скажи, скажи всем моим врагам – я червь, а не человек, не надо меня судить, не надо меня есть, не ешьте меня – я червь. Я, если вы съедите меня, я превращусь в червя. А червь что он делает? Он ест падаль». Когда мы проглатываем других людей, осуждаем их и так далее – наши языки становятся мертвыми, наши уста становятся мертвыми и наполняются червяками. Есть люди, которые в праведности своей и это действительно праведно, надо понимать, они открывают сушеный инжир и проверяют – нет ли там каких-то насекомых, они промывают петрушку, чтобы случайно не съесть насекомых, об этом Иешуа сказал: «отцеживающий комара, но проглатывающий верблюда». Мы можем следить за тем, что входит в наши уста и не следить, что выходит из наших уст. А знаете, насколько наши уста наполняются червяками, которые выходят из сердца нашего и они делают нас нечистыми и мертвыми, и тогда наша молитва не принимается. Причиной непринятия молитвы может быть злоречие. Пока мы не исправим это, не очистим свои уста, не вымоем рот, не очистим зубной пастой покаяния, будет сложно поднимать нашу молитву, потому что это молитва мертвых людей.
Еще одну вещь мы вспомним в контексте разговора о молитве, вспомним встречу Яакова и его братишки Эсава. Итак, они встречаются после долгих лет разлуки, расстались они, как мы помним, не очень хорошо. Но вот, они встречаются, и Эсав осматривает лагерь Яакова, смотрит на женщин и видит, наверное, четырех женщин, видит он Рахель, Лею, Билгу, Зилпу и спрашивает Яакова: «Кто эти люди тебе?», — задает очень странный вопрос, — «Кто тебе эти жены, кто тебе эти дети? Кто эти Рахель, Лея, Билга, Зилпа, вот эти вот одиннадцать, которые тут торчат? Это все кто?». Яаков, праотец наш, не зря его звали великим хитрецом, Яаков дает очень уклончивый ответ: «Вот эти дети, Бог помиловал меня» — «ханан оти». Что это за странный разговор? Почему нельзя сказать: «Вот, братишка, познакомься – это твои свояченицы Рахель, Лея, Билга, Зилпа, а это твои племяшки в количестве одиннадцати человек и еще дочка здесь». Почему? Можно сказать, что угодно про Эсава и про него говорят, что угодно, про него очень много чего говорят, но Эсав – он не дурак. Эсав малый умный, у него у самого дети тоже есть, но к ним, извините меня, без бронежилета не подойдешь, каждый на своей волне и такие-то, не приведи Господь, наследники народились. И тут он смотрит – такие стоят все, вроде бы ухоженные, галстук-бабочка, кто со скрипочкой, кто с гитарой, максимум с флейтой, в общем, все такие устроенные, хорошие, кошерные еврейские дети из еврейской семьи. И Эсав, так говорит мидраш, смотрит на это и говорит: «Яша, как так у тебя получается? Почему к моим детям без бронежилета не подходи, а у тебя такие учтивые, еще и водички там, и то, и се? Вроде бы мама у обоих у нас была ‘пей, я и верблюдов твоих напою’, а внуки у нее разные?» Яаков говорит вот это вот: «Бог помиловал меня», — не мое ничего, — «Бог меня помиловал».
Комментаторы объясняют слово «ханан» — это слово состоит из трех частей, трех букв, которые можно понять как аббревиатура: «хала» — отделение хлеба, отделение теста, это заповедь, о которой мы читали в Торе, если ставится тесто, то от закваски отделяется часть и одна маленькая часть делает всю закваску, все тесто кошерным. Точно так же, как малая закваска портит все тесто, так малая закваска исправляет все тесто – отдадим часть коэну, все тесто можно кушать, все тесто освящается. Вторая буква слова «ханан» — это буква «нун», она означает слово «нида». «Нида» — это время очищения женщины, когда мужчине запрещено к женщине приближаться, срок удаления мужчины от женщины. И третья буква опять буква «нун», которая означает слово «нер» свеча. По мидрашу Яаков говорит Эсаву: «А это потому, что мы соблюдаем заповеди хала — отделения халы, отделения закваски, нида – заповеди супружеской чистоты и нер – заповеди зажигания субботних свечей». Здесь внимательный слушатель скажет: «Ну и странное у вас понимание праотца нашего Яакова, он еще не получил заповедь о хале, тем более не получил заповедь о семейной чистоте, да и дома у Яакова в семье не пойми что твориться, а субботние свечи вообще – постановление раввинов и не записано нигде. И что вы Яакову это все приписываете?» Но мы говорили, что мидраш – это образ, который дает нам возможность понять какую-то иную реальность. Хала, отделение хлеба – это то, что связано с кухней, Яаков говорит: «У меня чистая кухня, на кухне у меня нет ничего ни краденного, ни награбленного, ни нечистого. Я ем честно заработанный хлеб и ем его в соответствии с волей Всевышнего в чистоте», Вторая «нун» — нида говорит о том, что я соблюдаю законы семейной жизни, что семья моя, ложе мое – оно чистое, это уже комната спални. Первая комната – мы сказали кухня, вторая – спальня и третья комната – это зал, место, где принимают гостей, где зажигаются субботние свечи, за моим столом чтится Всевышний, при употреблении пищи, я почитаю Всевышнего. Три эти вещи, составляющие дом — благодаря этому я удостоился хороших детей, благодаря этому, моя молитва о детях – она слышится, она воспринимается и все, что с этим связано. То есть, повторим сказанное: молитва слышится в чистом доме, чистый дом — это чистая кухня, чистая спальня, чистая гостиная. Это тоже одна из важных составляющих для молитвы.
Значит, мы сказали, что молитва – она должна делаться, должна совершаться без плана «Б», без второго варианта, молитва должна совершаться чистыми устами, и молитва должна быть в чистом доме, в чистой семье — это три составляющих для того, чтобы молитва была услышана. Означает ли это, что молитва однозначно будет услышана, принята без всяких сомнений – нет, не означает, но это эскалатор, это, можно сказать, ракета, запускающая нашу молитву вверх.
Наша беседа сегодня немного отклонилась от недельной главы, мы говорили на другие темы, кроме темы разведчиков, но я думаю, что было важно поговорить именно о молитве, о смысле плодотворной молитвы и о том, что нам в этом помогает.
Всевышний да благословит всех изучающих Тору по всему миру всеми благословениями! Даст нам разумение в понимании Торы! Всем, кто слушает Тору, даст благословение материальное, душевное, духовное всем и во всем!
