Добрый Самаритянин
Сегодня, с Божьей помощью, мы в короткой беседе перечитаем притчу о добром самаритянине. Наверное, это самое известное название притчи, ставшее нарицательным. Во-первых, со словом «самаритянин» давно и навечно укрепилась ассоциация «добрый». Во-вторых, «добрым самаритянином» называют человека (независимо от национальности), который занимается меценатством, помощью другим. Многие организации называются так.
Но мы должны помнить, что изначально, в Евангелии, эта притча не имеет названия, как и все остальные притчи. И для слушателей Иешуа «самаритянин» не всегда ассоциировался с «добром».
Давайте перечитаем притчу, вспомним её исторический контекст и попробуем увидеть в ней какие-то незнакомые грани или пересмотреть в ней то, что мы уже знаем.
«И вот, один из законников встал и, испытывая Иешуа, сказал: «Учитель! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?»
«Испытывая» здесь не имеет отрицательной коннотации, тут имеется в виду: «проверяя, что это за учитель, какие у него взгляды, стоит ли за ним следовать».
«Он же сказал ему: «В законе что написано? Как читаешь?» Законник отвечает: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, (это из молитвы «Шма»), и ближнего твоего, как самого себя».
Сам диалог не является уникальным. Многие ученики, как мы видим в еврейских источниках, задают своему Учителю именно этот вопрос. Другие спрашивали, в чём основной смысл, в чём квинтэссенция Торы. Один из ответов на этот вопрос — «возлюби Бога и возлюби ближнего своего». Это довольно естественный диалог и довольно-таки напрашивающийся ответ. И Иешуа соглашается с этим ответом законника. Они оба с этим согласны. Но если всем совершенно понятно, кто есть Бог, и тут нет вопроса, кого любить, то вот кто такой ближний — это довольно серьёзный вопрос, и законник его задаёт. Почему он его задаёт?
Я хочу на себя примерить эти две заповеди. Люблю ли я Бога? Да, Бога я люблю, а вот с ближним сложнее. Кто мой ближний? Кого я действительно должен любить? Вот в чём мой вопрос. Кого я должен любить для того, чтобы наследовать жизнь вечную? Ведь это был первый вопрос. И Иешуа отвечает на этот вопрос следующей притчей:
«Некий человек спускался из Иерусалима в Иерихон». В оригинале стоит именно «спускался», потому что, во-первых, Иерихон действительно расположен ниже Иерусалима, а во-вторых, в Иерусалим всегда поднимаются, а из Иерусалима всегда спускаются,- точно так же, как в Израиль со всего мира поднимаются (это называется «алия»), а из Израиля заграницу спускаются (это называется спуск, «ерида»). Кроме того, Иешуа говорит в одной из своих притч: «Поднялись в храм». Из Иерусалима в храм поднимаются, из храма в Иерусалим — спускаются. Вот такая непростая семантика.
Итак, человек идет из Иерусалима в Иерихон. Мы знаем, что это очень опасная дорога. Она издревле называлась «дорогой крови». Там были разбойники, и многие исторические свидетельства с третьего века до новой эры вплоть до второго века говорят о том, что с этими разбойниками пытались как-то справиться, но тщетно. Разбойники там всё равно были. Поэтому люди либо собирались группами, чтобы путешествовать по этой дороге, либо шли в одиночку на свой страх и риск. В данном случае у человека не получилось дойти безопасно. Он попался разбойникам, которые сняли с него одежды, изранили его и ушли, оставив его едва живым. Не было на человеке, видимо, особой охраны. Он попался разбойникам, и они не только ограбили его, но и, что случалось реже, раздели (возможно, потому, что у него была дорогая одежда), избили (возможно, потому, что он сопротивлялся) и бросили едва живым.
Естественно, возникает вопрос — был ли на этом человеке грех? Почему так получилось, что разбойники его побили? Это важно, потому что слушатель моментально прокручивает это в своей голове. Действительно, невинного не побьют. Всевышний попустил, что этого человека побили разбойники. Он не просто так оказался в беде, он оказался там из-за каких-то своих грехов. Скорее всего, большинство слушателей Иешуа это понимает. Но, тем не менее, Бог не допустил смерти этого человека, и сейчас ждёт, что к избитому будет проявлена милость и милосердие.
«По случаю один священник спускался тою же дорогою».
«По случаю» означает, что не так часто там ходили люди, приходилось долго ждать, пока кто-нибудь пройдёт. И случилось так, что проходил священник. Надо сказать, что местность очень жаркая, сухая, и израненный человек, лежащий у дороги, рискует умереть от жары, обезвоживания и полученных от разбойников ран. Поэтому время для него очень важно.
Итак, проходил священник, увидел человека и перешёл на другую сторону дороги. В Синодальном переводе написано «прошёл мимо», но тут больше по смыслу «перешёл, обошёл его». Отказался помогать человеку. Мы не знаем, казался ли этот несчастный живым или мёртвым. Многие комментаторы говорят, что священник не хотел оскверняться мёртвым. Но это сложно принять по двум причинам: во-первых, потому, что священник возвращался из Иерусалима в Иерихон, он не шёл на служение, так как в Иерихоне нет храма; во-вторых, потому, что если бы у дороги лежал мертвец, священник должен был бы его похоронить. Так говорит закон. В Мишне, в седьмой главе трактата Назир обсуждается случай, когда найден мёртвый при дороге. Сказано: «Мёртвый заповедный» («мет мицва»), это мертвый, тело которого лежит при дороге, и есть заповедь его похоронить. Ради этого может оскверниться назорей и даже первосвященник, идущий в Иерусалим приготавливать жертву. Даже он может и должен оскверниться ради захоронения такого мёртвого, потому что уважение к творению – это превыше всего. Земля оскверняется, когда творение Божие лежит на ней, не захороненное. Поэтому надо его похоронить, и ради этого можно нарушить и субботу, и Йом Кипур, и ритуальную чистоту, и абсолютно любую заповедь «не делай». Более того, умершего хоронят на земле, где он найден, даже если эта земля в частном владении. У коэна не было никаких законных оснований избегать этого избитого человека, кроме как страха за свою жизнь. Страх за свою жизнь, говорящий, что он тоже может попасться в руки разбойников, он тоже боится Божьего наказания за какие-то свои дела. Левит идёт следующим и поступает точно так же.
Можно сказать, что коэн — это человек, который юридически является послом Бога на земле. Он выходит от Всевышнего, из Святая Святых, к народу. Он — первосвященник и представитель Бога перед народом, а также представитель народа перед Богом. Он тот, кто соединяет небесное и земное по вертикали своим служением.
Следом идёт левит, и он тоже проходит мимо. У левита немного другая задача, нежели у коэна. Левиты горизонтально соединяют весь народ: они учат, собирают с народа десятину. Левит объединяет весь народ в одно. Он выступает как представитель израильского народа перед израильтянином и как представитель конкретного израильтянина перед народом Израиля. Вот такое взаимопроникающее служение у левитов.
Но левит тоже боится и проходит мимо. Что может стать страхом для человека, что что-то случится? Что может сподвигнуть человека на совершение добрых дел? Талмуд в трактате Шаббат говорит, что Всевышний для исполнения добрых дел посылает людей достойных, а для исполнения злых дел посылает людей недостойных. Если человека должны были избить, ограбить, раздеть и бросить полуживым, то это сделали разбойники. Для этого не послали коэна, не послали левита. Были посланы недостойные люди, чтобы сделать недостойное. Если человеку нужна помощь, если нужно сделать ему милость, то для этого посылается человек, который достоин это сделать. Первым такое предложение получил коэн. У него была возможность оказать человеку милость, но он прошёл мимо. Вторым шёл левит, и он тоже прошёл мимо, не оказав человеку милости. Он выбрал делать что-то другое, выбрал не удостоиться, не подняться вверх, не войти в мицву, не войти в доброе, не войти в Царствие, а побоялся потерять что-то своё, спуститься с какой-то своей собственной ступени.
Эти двое шли пешком, а сейчас мы встречаем человека, который едет. Страшно сказать, но этот некто — самарянин. Самаряне — давние и заклятые враги евреев. Очень часто они нападали на паломников, которые, направляясь в Иерусалим, проходили самарянские сёла. С Иешуа случалась похожая история. У Иосифа Флавия описывается несколько историй столкновений самарян с галилеянами, закончившиеся тем, что римляне вмешались и очень многих казнили как с той, так и с другой стороны.
Самарянин — это символ недоброго человека, это враг. Если сегодня для нас первая ассоциация с самарянином — «добрый», то для слушателей Иешуа ассоциация с самарянином – «злой», «неприкасаемый». И представитель этого народа едет или из Иерусалима в Иерихон, или наоборот — сложно понять.
И вот он «проезжая, увидел его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем.»
Переход от Иерусалима до Иерихона — это около 35 километров, то есть день пути. Видимо, самарянин путешествовал дальше, поэтому он остановился по пути в гостинице, оставил с собой этого человека, провёл ночь с ним, а на следующий день вышел, и «отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: « Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, тебе оплачу». Мы видим полное доверие хозяину гостиницы, полное попечение над раненым. Достойный или недостойный? Кто выбирает сделать достойное? По всем меркам, самарянин — человек недостойный. Всевышний открыл дверь для исполнения заповеди священнику. Если бы тот помог человеку, самарянин спокойно доехал бы до своего места. Если бы левит помог этому раненому, то самарянин бы тоже спокойно доехал по своим делам. Но они не помогли, и тут появляется враг, злой человек — самарянин, который неожиданно оказывается не совсем злым. И он с такой радостью и готовностью хватается за эту возможность сделать достойное, что делает его совершенно, на высшем уровне. Он перевязывает раны. Даёт масло. В принципе, этого достаточно, чтобы человек оклемался и пошёл дальше. Но самарянин не останавливается на этом, он кладёт его на своего осла, отвозит в гостиницу и там проплачивает ему лечение вперёд. Человек стремится делать достойное, ловит возможность сделать что-то достойное. А достойный и есть ближний. Он и есть тот, кто входит в число народа Божьего, кто потенциально входит в Царствие Божие через это. Не тот, кто действует по какому-то своему приобретённому статусу, не тот, у кого есть какой-то имидж, а тот, кто ценит заповедь, тот, для кого дорога возможность оказать милость.
Вернёмся к беседе Иешуа и законника, что мы видим? Есть заповедь любить Бога и любить ближнего. А кто у нас ближний? Тот, кто делает тебе милость. То есть, люби Бога и люби тех, кто делает тебе милость, и тогда ты войдёшь в жизнь вечную. Вроде бы с человеческой точки зрения звучит логично, но Иешуа сказал: « Если вы любите только любящих вас, что хорошего делаете? Так поступают и язычники». Видимо, дело не в том, что человек оказал ему милость, а в том, что человек из всех возможных вариантов выбрал оказание милости, то есть выбрал самое достойное, что можно сделать. Хотя, возможно, сам он был недостоин. Мы многое делаем, мы ежедневно приходим к Всевышнему с молитвой, просим у него что-то и, будучи порой недостойными, полагаемся на Его милость. Мы делаем что-то, что сами считаем недостойным делать; делаем что-то по отношению к тому, кто, может, недостоин нашей милости, как этот человек, который был достоин того, чтоб разбойники его побили, и он лежал полумёртвый. И можно подумать: «А кто я такой, чтобы в это вмешиваться?» Но самаритянин из всех возможных поступков выбрал то, что самое достойное. И вот это достоинство сближает людей. В Царствие входят те, кто делает достойное.
Дело в том, что когда мы говорим «достойное», это означает не только «делать добро». Чистый — это тот, кто достоин Царствия, то есть человек, делающий дела, достойные Царствия. И так нужно поступать. Нужно искать, где можно исполнить заповедь по наивысшему разряду, где проявить наибольшую любовь к ближнему и, как следствие, к Всевышнему. Хотя про самаритянина и его веру во Всевышнего ничего не сказано. И законнику даже трудно произнести «самаритянин» в ответ на вопрос Иешуа: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» Поэтому он говорит: «Тот, кто сделал ему милость». Он не произносит даже слово «самарянин», потому что это страшно, самарянин страшный. Сам же Иешуа, как и Его Отец, побуждает людей недостойных (сборщиков налогов, блудниц, грешников) делать достойные дела, доверяя им, предоставляя им возможность делать это достойное. Например, помазать Его маслом, сказать: «Воздам вчетверо тому, кого обидел». Это – когда недостойные, казалось бы, люди становятся достойными через совершение достойных дел, веруя в то, что по милости они окажутся достойными. «Иди, и ты делай так же». И ты иди, и ты побуждай людей проявлять милость, делать достойное, становиться достойными добра, достойными добродетели по отношению к тебе.
Многие из слушателей Иешуа, поверьте, сказали бы: « Самаритянин? Ни масла, ни вина мне его надо, иудеи с самарянами не сообщаются». Тем более, не стали бы брать что-то от мытаря или от блудницы. «Если бы Он знал, что это за женщина, Он бы не позволил ей». Но Он знал, что это за женщина. И Всевышний знал, кто такой самаритянин. И Он даёт возможность людям в каждый момент делать достойное и становиться ближними.
Это одна из граней притчи, о которой сегодня хотелось бы сказать. Давайте делать людям добро, приближая людей к святости через совершение добра, через возможность оказать милость. Независимо от того, считаете ли вы их достойными, или нет. Вы можете быть неожиданно удивлены, что тот, кого вы считали неприкасаемым и нерукопожатным, окажется праведнее священника. Если злой самаритянин способен сделать достойное, то насколько же более способны люди, которых вы можете пробудить и подтолкнуть к добру?
Святой и Благословенный благословит всех тех, кто изучает Его Слово, ищет Его волю, стремится приносить милость в этот мир и умножать любовь вокруг себя. Благословит вас и дома ваши, исцелит больных ваших, даст мир с детьми вашими, с родителями вашими, даст пропитание нуждающимся в пропитании, даст мир тем, кто нуждается в мире. Будьте благословенны.
